Рыбный промысел и рыбное хозяйство дореволюционного периода.
Чтобы понять те достижения, которые мы имеем в рыбном хозяйстве теперь, охарактеризуем вкратце, что представляло оно собой в дореволюционный период.
Несмотря на техническую отсталость дореволюционной России, она занимала по размерам улова второе-третье место среди рыболовящих стран мира, давая для рынка от 10 до 12 миллионов центнеров рыбы ежегодно. Как объект питания рыба играла чрезвычайно важную роль в питаний народных масс дореволюционного периода, являясь по своей дешевизне более доступной, чем мясо, и внося в преимущественно растительную пищу населения некоторую долю белков животного происхождения.
Значение рыбы как продукта питания явствует из все увеличивающегося спроса на нее со стороны внутреннего рынка, что в свою очередь вызвало рост ее улова. Так, общий улов рыбы возрастал приблизительно в такой пропорции: в 60-х годах прошлого века вылавливалось от 3,4 до 4 миллионов центнеров, а в 90-х годах от 11,8 до 12 миллионов центнеров ежегодно.
Таким образом, за 30-летний промежуток улов рыбы утроился, что вовсе не может считаться незначительным темпом, если вспомнить техническую отсталость и господство рутины в рыболовстве дореволюционного времени. В дальнейшем темпы роста улова не были столь быстрыми, и добыча рыбы держалась с небольшими колебаниями в пределах указанных выше цифр, даже снизившись до 10,5—11 миллионов центнеров перед империалистической войной.
Несмотря на столь большие уловы, потребность в рыбе населения далеко н0 удовлетворялась, и с конца прошлого века начинается ввоз к нам из-за границы сортов рыбы массового потребления (сельдь, треска), достигший к началу империалистической войны почти 4 миллионов центнеров. Но и этим из года в год все возраставшим ввозом иноземной рыбы далеко не удовлетворялась нужда в рыбе страны; если высчитать то количество рыбы, которое приходится на душу населения в год, то окажется, что в дореволюционное время это количество не превосходило 7—8 килограммов, т. е. дореволюционная Россия в этом отношении стояла на одном из последних мест, несмотря на громадный общий улов рыбы. Впрочем, надо оговориться, что распределение рыбы в различных частях страны было неодинаково: в тех районах, где рыба была основной пищей населения, как Мурман, реки Сибири и Дальний Восток, душевое потребление значительно превосходило указанную цифру; в чисто земледельческих районах потребление рыбы падало значительно ниже ее. Но в общем совершенно прав один из исследователей дореволюционного рыболовства (Кевдин), говоря, что наша страна переживала «затяжной белковый голод» и что все возраставший ввоз рыбы ясно говорил о том, что «так неуклонно может увеличиваться только ввоз продукта, в котором чувствуется серьезный, все возрастающий недостаток». Некоторым парадоксом кажется ввоз из-за границы тех рыб, которые имелись в изобилии в своей стране, вместо того чтобы самим развивать соответственный промысел, но если вспомнить общий характер дореволюционного рыбного промысла, мало инициативного и инертного, действующего в сторону наименьшего сопротивления, то такое странное явление станет вполне понятным: ведь для того чтобы использовать свои запасы этих видов рыб, необходимо проявить некоторую инициативу, затратить средства на их изучение, на организацию лова и оборудование,—все это было гораздо сложнее, чем закупить готовый продукт за границей, ибо вопрос завтрашнего дня в рыбном промысле тогда мало кого интересовал, и промышленники старались лишь повыгоднее обделать «сегодняшние» дела.
