Ближайшее семейство настоящие акулы (Carchariidae) содержит немалое число крупных, сильных и очень опасных видов. Голова у этих акул плоская; передняя часть рыла сильно вытянута и утолщена клинообразно. Брызгалъца очень малы или вовсе отсутствуют; зубы большей частью сильные, заостренные, с зубчиками по краю и только у немногих, ведущих придонный образ жизни, зубы имеют вид широких, жующих пластинок. Для этого семейства особенно характерно присутствие третьего века—мигательной перепонки. Первый из двух спинных плавников, приходится на вертикаль между парными грудными и брюшными; заднепроходный плавник очень мал.
Среди настоящих акул (Carcharias) наиболее известна голубая акула (Carcharias glaucus). Длиной она бывает около б—7 метров. Морда у нее очень острая. Зубы на верхней челюсти стоят в четыре косых ряда; нижнечелюстные очень тонки и в юности имеют треугольную форму, а потом ланцетообразную. Длинные серпообразные грудные плавники доходят своими .концами до начала спинного плавника. Хвостовой плавник с бороздкой при основании. Прекрасный шиферный цвет характеризует спинную сторону этой акулы, тогда как нижняя окрашена в белый.
Эта акула распространена, начиная от Средиземного моря, в большей части Атлантического океана и доходит до берегов Великобритании и Скандинавии.
Все более крупные представители этого рода сходны между собой по образу жизни. Они держатся главным образом, но, конечно, не всегда, вблизи берегов и постоянно плавают в поверхностных слоях воды. Обыкновенно их можно заметить еще издали; они плавают так высоко, что значительная часть плавников видна из воды и в них, поэтому, можно попасть из ружья. Пока у них перед глазами нет добычи, они плавают очень быстро и равномерно. При преследовании же скорость их движения возрастает чрезвычайно. По ловкости движений они уступают многим рыбам, но быстротой наверстывают то, что упускают из-за неловкости. Их органы чувств, по-видимому, развиты очень хорошо. Можно думать, что и обоняние их лучше, чем у большинства рыб. Многие наблюдатели считают даже, что обоняние является самым развитым из их чувств.
Наблюдение за их поведением при ловле добычи позволяет думать, что развитие их нервной системы довольно значительно. На это указывают регулярность, с которой они посещают одни и те же места ловли, заботливость, проявляемая по отношению к потомству, и пр. Из того упорства, с которым они плывут вслед за кораблем, откуда им перепадает ножива, можно заключить, что они способны и кое-чему научиться. Но все же эта способность совершенно ничтожна и соответствует слабому развитию их мозга. Прожорливы они необычайно. Прожорливость вообще должна считаться основной чертой рыб, но и среди них настоящие акулы являются наиболее жадными. Их все время мучит неутолимый голод. Все пищевые .вещества, которые они проглатывают, выделяются ими в полупереваренном виде, и это заставляет их снова и снова наполнять быстро пустеющий желудок. Они пожирают все съедобное, вернее сказать, все, что кажется съедобным. Нередко в их кишечнике находили и совершенно непереваримые предметы. В желудке одной акулы оказались половина окорока, несколько бараньих костей, задняя часть свиньи, голова и передние ноги бульдога, большие куски лошадиного мяса, кусок холста и корабельная щетка. Матросы нередко забавляются тем, что наблюдают, как акулы пожирают все, что им бросают с корабля, начиная с грязной одежды и кончая салом или треской. В открытом море они набивают свое брюхо всевозможными животными, какие только им попадаются. Желудок одной акулы, пойманной в открытом море Беннетом, оказался набитым до последней степени различными мелкими рыбами, каракатицами, кальмарами и прочей мелочью, что сначала вызвало у исследователя большое удивление, так как он не мог понять, ( как могла она ухитриться наловить столько мелкой и очень быстро и ловко плавающей добычи. Только потом он пришел к выводу, что акула плывет, повалившись на бок, с широко раскрытой пастью и захватывает решительно все, что ей попадается.
Существует множество рассказов о нападениях акул на людей. Нет почти ни одного приключенческого романа, в котором не сообщалось бы о потерпевших кораблекрушение и спасающихся на обломках на виду у жадной стаи акул, ждущих своей добычи. И действительно, иногда настоящие акулы нападают на людей и пожирают их, хотя подобные случаи все же не так часты, как об этом рассказывают. При попытках найти действительных свидетелей подобных происшествий часто оказывается, что все очень преувеличено и не основано на проверенных фактах. Старый путешественник Пехуэль-Лёше в течение своих более чем двадцатилетних странствий по морям ни разу не наблюдал ни одного несчастного случая или хотя бы опасного положения, в котором оказались бы люди из-за акул, и, несмотря на ревностные расспросы, он не нашел ни одного очевидца похищения людей акулами. Это подтверждают и другие исследователи.
Хорошо известно, что многие жители южноокеанийских островов без малейшего колебания кидаются в стаю акул как для ловли их, так и просто ради того, чтобы поплавать и понырять среди них. По словам Уайт-Гилля, «вблизи острова Пенрин акулы встречаются во множестве. В апреле там появляется такая масса мелких рыб, что вода прямо кишит ими. В это время местные жители выступают против акул, которые уничтожают множество рыб, плавая по водной поверхности, и людям удается то здесь, то там накинуть акуле петлю на хвостовой плавник и потом быстро подтащить ее к лодке. В иное время жители соседних островов ныряют, обыскивают подводные камни и углубления, где акулы имеют свое пребывание, и, накинув удачно петлю на хвост акуле, поскорей плывут к берегу, чтобы вытащить свою добычу». Хотя и Уайт-Гилль держится того мнения, что акулы могут быть опасны людям, но он не может сообщить ни об одном действительно точно установленном несчастном случае, хотя и сообщает о многих, происшедших от нападения шиповатых скатов, меч-рыбы и т. д. Ф. Дэй, который много лет вел наблюдения в Индии, собирая материал для своей книги о рыбах, считает, что самыми опасными из акул являются те, которые живут на дне в устьях рек и редко упускают случай напасть на купающихся. К этому он прибавляет, что за несколько лет ему стал известен только один случай такого нападения.
Даже тогда, когда люди случайно попадают в воду и оказываются между акулами, они не сразу подвергаются их нападению. Пехуэль-Лёше сообщает: «Там, где находится мертвый или раненый кит, там в теплых водах с удивительной быстротой собираются акулы. В полной всяких неожиданностей жизни рыбаков часто бывает, что в подобном положении лодка разбивается, и люди оказываются в воде. Это должно быть очень желанным событием для акул, собравшихся кругом. И тем не менее мне неизвестно ни одного случая, чтобы человек был когда-нибудь ими укушен. Однажды в южной части Атлантического океана наша лодка была разбита кашалотом, и мы все шесть пассажиров были вынуждены в течение двух часов держаться и плавать на обломках и веслах и как раз среди больших акул. Непрерывно ныряя, описывали они около нас круги, но мы все же не подверглись нападению. В другой раз мы занимались разрезыванием давно пойманного кита, в чем нам усердно помогали акулы; один из нас, чернокожий, полез по гигантскому трупу, чтобы отделить нижнюю челюсть, но поскользнулся и, хотя был привязан канатом, свалился в воду. Вероятно, приняв его за кусок оторвавшегося жира или мяса, к нему тотчас жадно кинулись акулы, но, заметив свою ошибку, остановились и попятились назад перед барахтавшимся человеком. Еще один раз у берегов Чили я видел толпу мальчишек, которые входили в воду по грудь и занимались охотой на акул. Им большей частью удавалось убить лишь небольшие экземпляры с помощью несовершенного оружия—копий и гарпунов; но вот я увидел, что они тащат к берегу одну из настоящих акул длиной в 2—3 метра; она была гораздо крупнее, чем любой из ее мучителей. Эти последние уверяли меня, что такого рода охота служит для них любимым развлечением и что нередко они убивают и гораздо более крупных рыб».
Тогда как во многих местах, где люди постоянно соприкасаются с акулами, эти последние не считаются опасными, в других местностях—в некоторых рейдах западноафриканского берега, у берегов Наталя и особенно в некоторых прибрежных областях Австралии их боятся и, видимо, не без основания. Руководитель франкфуртского музея Ремер разослал анкету относительно несчастных случаев с людьми, вызванных нападениями акул. Из Австралии ему было прислано три акта относительно смертных случаев за время с 1900 по 1906 г. Приведем выдержку из одного протокола: «В минувшее воскресенье покойный Э. Бучер, я и некоторые другие отправились на пикник. Мы взяли две лодки и гребли вверх против течения, пока не пристали километрах в 6—7 к месту, называемому «Мун». Я выкупался, потом передал купальный костюм своему брату, и он вошел в воду. 5 или 6 минут он плавал один кругом. Потом он уселся в воде на кусок плавающего дерева, и мы стали звать его закусить. Он спрыгнул в воду, и я пошел прочь. Через несколько секунд я услышал его крик о помощи и увидел, что голова его погружена вводу, а кругом масса крови: он боролся с большой акулой. Я побежал к берегу, вскочил в лодку и оттолкнулся, но не успел доплыть до него, так как он сам добрался до берега. Правая рука была у него откушена по самый локоть. Когда я его поднял, то увидел, что у него, кроме того, был выкушен большой кусок мяса из правого бока. Он умер, выйдя на берег».
Другой случай описан в одной из австралийских газет: «В мае 1906 г. четверо мужчин занимались рыбной ловлей в 2 километрах к югу от входа в гавань. Здесь на них напала огромная акула. Паруса были подняты, и один из рыбаков держал руку на уключине, как вдруг акула длиной около 4 метров выскочила из воды, направляясь к руке, но промахнулась и так высоко подскочила над краем лодки, что ее голова оказалась на высоте около 25 сантиметров от борта. Лодка накренилась до уровня воды, и сидевшие в ней упали. Акулу отогнали веслом, но она продолжала плыть рядом с лодкой и сделала попытку перекусить борт. Ее прогнали снова, но она сделала третье нападение и удалилась окончательно лишь тогда, когда сильный удар весла пришелся ей как раз по носу. На краю лодки видны следы ее зубов, и дерево оказалось почти прокушенным».
Из порта Наталя пришло письмо одного корабельного юнги, извещавшего мать своего товарища о его смерти. «Эрих и я сошли с корабля в 6 часов утра, чтобы познакомиться с окрестностями Наталя. Это было 31 декабря. До полудня мы ходили по морскому берегу, и, так как здесь много народу купается, Эрих сказал мне: «Давай выкупаемся». Мы отошли всего на 10 метров от берега, где глубина была немногим больше 2 метров. Дальше отойти было нельзя, так как здесь сильное морское течение. Эрих и я стояли рядом и пережидали большую волну, которая тотчас накатилась на нас. Как только она схлынула, Эрих громко вскрикнул, и я, обернувшись, увидел, что большая акула кусает его в грудь. Я тотчас схватил его за руку и потащил на берег. И в то время, пока я влек его на берег, акула успела еще откусить у него половину руки и половину ноги. Я тогда уже вынес Эриха на берег, и здесь он жил еще две минуты». Келлер в своей книге «Жизнь моря» сообщает следующее: «Раньше я был очень скептически настроен и не обращал внимания на предупреждения, пока не стал свидетелем ужасной сцены, разыгравшейся на месте купаний у берегов Таматаве. Мой товарищ по путешествию был умертвлен внезапным укусом акулы совсем рядом со мной. Я провожал несчастную жертву, совершенно молодого человека, в могилу и с тех пор стал признавать действительную опасность».
Стало быть, такого рода случаи действительно бывают. К счастью, они представляют большую редкость. Поэтому можно спокойно сказать, что склонность людей к преувеличениям обыкновенно изображает акул в более мрачном свете, чем они есть в действительности.
Относительно размножения этих акул известно очень немного. По-видимому, в период спаривания, акулы приближаются к берегу; несколько самцов, как передают, сражаются между собой из-за самок, и оба пола плавают совсем близко к водной поверхности. 30—50 яиц развиваются в теле матери. Детеныши рождаются в виде способных самостоятельно питаться существ, но некоторое время мать водит их за собой и защищает от нападения других рыб.
Ловля акул в открытом море с современных крупных судов представляет одно из наиболее увлекательных занятий, которому моряки отдаются со страстью. «Когда мы 27 августа стали медленно опускать свою вертикальную сеть в воду,—говорит Кун,—донесся крик капитана, что крупная акула описывает круги около парохода, и все пришли в сильное возбуждение. Большой кусок сала был тотчас укреплен на крючке для акул и спущен в море. Вскоре к нему приблизилась «настоящая акула» с серовато-бурой спиной, большими грудными и спинными плавниками и широкой головой; она медленно плавала около приманки, почуяв ее, но не беря сразу. Привлекательное зрелище представляли рыбы-лодманы с их полосатой окраской, которые безустали повторяли все движения своего огромного товарища: они то подплывали к широкой голове акулы, то скрывались под грудными плавниками. С напряженным вниманием мы следили за всеми движениями этой компаний, пока, наконец, крючок не был схвачен, причем акула сперва легла на бок, а потом стала глотать жирный кусок. Это было сигналом вытаскивать рыбу. Но оказалось, что рано: кусок сала был откушен, а крючок не тронут. Тогда насадили второй кусок, и в это время возле парохода показалась вторая акула, за ней третья и четвертая, причем каждая из них была в сопровождении лоцманов. Медленными и изящными движениями кружились акулы возле передней части судна, когда им была предложена вторая приманка. Не пришлось долго ждать, когда ее схватили, и крючок застрял в пасти. Нельзя описать того дикого возбуждения, которое поднялось среди команды парохода.
Крик, что акула повисла на крючке, облетел весь пароход, не исключая машинного отделения и кухни. Со всех сторон на палубу кинулись люди, а акула, приподнятая над водой, изгибалась всем телом и била вокруг себя хвостом. Вскоре канат подтянул к нам окровавленную, усаженную острыми зубами морду. Еще одно усилие—и животное лежит на борту, кидаясь во все стороны и бешено хлеща около себя могучим хвостом. Нужно было очень остерегаться, чтобы не приблизиться к зубам или еще более опасному хвосту чудовища. Боцман кинулся к нему с тяжелой дубиной, плотник—с топором, а остальные пытались нацепить на хвост конец каната. Это, наконец, удалось, и хвост крепко привязали к столбу. С трудом уговорили команду не бить привязанное животное и не уничтожать его. Акула—заклятый враг моряков, и мне никогда не приходилось слышать такой крепкой брани, как та, которой осыпали поверженного властелина морей... Постепенно матросы научились убивать акул выстрелами из ружья. Это можно было делать в том случае, когда акулы высовывали головы из воды. Если пуля попадала в мозг, животные могучим ударом хвоста быстро погружались в воду, двигаясь по винтовой линии».
Гораздо более безобидными существами оказываются гладкие, или собачьи акулы (Galeus). Это более мелкие рыбы, достигающие всего 1—2 метров в длину. Наиболее известным их представителем в европейских морях служит собачья акула (Galeus canis). Она живет в прибрежной полосе, держась ближе ко дну. Пища ее состоит из ракушек, иглокожих, мелких рыбок, причем она нередко истребляет большие количества полезной рыбы. Ее окраска сверху серая, снизу беловатая. Она рождает на свет живых детенышей, число которых близко к тридцати.
По образу жизни к гладким акулам приближаются куньи акулы (Mustelus). Они отличаются тем, что их зубы утратили острые, режущие края и превратились в широкие уплощенные пластинки. Соответственно этому куньи акулы могут питаться только ракушками и ракообразными животными, т. е. оказываются совершенно невинными существами, ведущими спокойную и ленивую жизнь у самого дна прибрежных вод.
У берегов Европы чаще всего встречается обыкновенная кунья акула (Mustelus vulgaris), которая отличается белой звездой на серой спине; там также водится и обыкновенная гладкая кунья акула (Mustelus laevis). Оба вида, по исследованиям Иоганна Мюллера, отличаются друг от друга тем, что зародыши гладкой акулы развиваются в особом мешкообразном расширении яйцеводов, образующем своего рода «плаценту», тогда как у обыкновенной акулы этого приспособления нет. Детеныши, в числе приблизительно 12, появляются на свет в ноябре.
Хотя обыкновенную кунью акулу нельзя назвать прожорливой, она все же нередко берется на крючок; особенно часто она вылавливается у итальянских берегов и в большом количестве поступает на местные рыбные базары. Мясо ее не считается хорошим, и его едят в Италии лишь за невозможностью купить более дорогое.
